Деньги - не главное. Как российским предпринимателям выходить на рынок Китая

Почему в Поднебесной замедляется рост экономики, как российским предпринимателям выходить на ее рынок и стоит ли рассчитывать на долгосрочный рост товарооборота между нашими странами? На эти и другие вопросы ответил директор Института стран Азии и Африки МГУ Алексей Маслов участникам Зимней зерновой конференции в Белокурихе.

– Сегодня мировые тенденции пошли вразнос, мы видим серьезные дисбалансы в экономике и политике, – начал свое выступление эксперт, заметив, что ситуация в мире будет оставаться нестабильной в течение как минимум нескольких лет.

По мнению профессиональных наблюдателей, Азия начинает вести себя нелогично. В 2020 году отмечалось падение азиатской экономики после коронавируса, в 2021 году началось ее бурное восстановление, а в Поднебесной уже в следующем году стали замедляться темпы роста. И это первое, что должно показывать сбой в стандартном развитии азиатских рынков. И это тут же приводит к замедлению притока в Китай прямых инвестиций и переключению их на другие рынки. Их темпы ниже, чем во Вьетнам и Индию.

Прямые иностранные инвестиции – это не только деньги. Китай в них несильно нуждается. Ему требуются новые технологии, стартапы в переобучение персонала. На всех профильных конференциях, где участвовал Маслов, говорилось, что Китай отключен от международных технологий.

Эксперт приводит динамику роста ВВП страны в 2023 году на 5,4%, отмечая, что это данные китайского Госкомстата. При этом если анализировать энергопотребление китайских провинций, то получается 3,5%. Но в любом случае это хороший результат.

Треть микро- и малых предприятий в Китае испытывают критические сложности. Это ресторанчики, кустарные производства, небольшие торговые точки. Причин тут много, но в основном они связаны с последствиями коронавируса и изменениями в законодательстве.

С одной стороны, Китай победил бедность в 2021 году, но при этом началось резкое торможение основных китайских потребителей. Банкротство одной из крупнейших в мире девелоперских компаний отразилось на рынке недвижимости, который потянул за собой производство цемента, металлоконструкций и других строительных материалов. В Пекине стоимость квартир за последние два года упала на 40%. А еще в Китае подешевели яхты.

Самые быстрорастущие секторы китайской экономики сегодня выглядят так: туризм, продукты питания, биофарма, софт, агропром, индустрия красоты и личной гигиены.

Но руководство КНР принимает колоссальные усилия, чтобы перезапустить экономику. Основной упор делается на долгосрочные инфраструктурные вложения внутри страны, которые дадут результат в будущем, а также на высокотехнологичные компании, которые уже разрослись до экосистем, включающих банки, страховые и строительные фирмы.

Китай продолжает делать ставку на венчурные инвестиции, которые направляются в самые передовые области. В стране более 400 так называемых единорогов, которые набрали за счет привлечения инвестиций миллиард долларов. Для сравнения: в России их 3–5. Эффективность китайской высокотехнологичной промышленности значительно выше, чем в других странах. Для этого принимается целый ряд стимулирующих мер, например созданы интегрированные зоны трансграничной торговли. На этих почти 300 территориях китайские компании открывают свои представительства, что позволяет уменьшить расходы на поставки, закупки, хранение и получать кредиты.

– Китай будет пытаться обогнать весь мир за счет инноваций, а не благодаря росту базовой промышлености, – подчеркивает Маслов.

Стабилизировать рост страна пытается также за счет реализации своего давнего плана «Пояс и путь», который предполагает выстраивание глобальных транспортных коридоров. За последнее десятилетие в этот инфраструктурный проект КНР вложила около 1 трлн долларов, покупая стратегические транспортные узлы. Только китайские компании с 2010 года инвестировали в 25 портовых проектов в 18 странах около 11 млрд долларов. Много портов приобретено в Африке. В результате КНР сумела поставить под свой контроль почти половину мировой инфраструктуры перевозок.

Количество активных потребителей в Китае остается самым большим в мире (900 млн чел.) и продолжает постепенно расти, а с ним – и потребности в продовольствии. По собственным данным, страна завозит 35–38% продуктов питания, по косвенным – эта цифра около 60%. И специалисты ожидают ежегодный рост импорта продукции сельского хозяйства в Китай на 15%. При этом надо учитывать, что в стране 57% мясоедов. Для сравнения: в США и Германии их только 40%.

В КНР в основном едят свинину и мясо курицы. Но больше всего ценят здоровую и безопасную пищу. Интересно, что ее стоимость почти не влияет на потребление.

– Мы плюем на цену, главное, чтобы было безопасно и вкусно, – цитирует Маслов представителей среднего класса, которых в Поднебесной насчитывается 420 млн чел.

Он советует предпринимателям, которые выводят на китайский рынок готовый продукт, сразу размещать его в премиальном сегменте, а не соревноваться с дешевым австралийским питанием.

Конечно, покупатели читают этикетки, обращая внимание на орган, проведший сертификацию. Но доверяют как международным организациям, так и отечественным лабораториям. Поэтому российские экспортеры проводят добровольную сертификацию в университетах КНР и показывают, что продукт полезен.

– Китайский рынок не более сложный, чем другой, – считает директор Института стран Азии и Африки МГУ, – между тем большинство наших экспортеров живут устаревшими стереотипами, пытаясь реализовывать продукцию через местного крупного дистрибьютора. Это уже не актуально.

Эксперт предлагает обратить внимание на сектор красоты и гигиены, в который прорываются российские компании и удачно реализуют свою продукцию. Успех объясняется тем, что они следуют логике работы китайского рынка, то есть продают с электронных торговых площадок, вкладывают в местных блогеров, ведут лайф-стримы в социальных сетях, которых в стране более 20.

Маслов считает, что кроме Китая можно работать с некоторыми сложностями и с такими потенциальными партнерами, как Вьетнам, Индонезия и Таиланд. Правда, перед этим предпринимателям надо внимательно изучить тенденции азиатского рынка.

В прошлом году внешнеторговый оборот Китая сократился примерно на 5%. А с США и странами ЕС, АСЕАН упал еще больше. На этом фоне товарооборот между Китаем и Россией за прошлый год вырос со 190,3 до 240 млрд долларов. Но он связан в основном с ростом цен на углеводороды, которые в структуре российского экспорта в КНР занимают 63%, еще 8% приходится на древесину и бумагу и 7% – на продовольствие и сельхозпродукцию. В то же время в экспорте Китая к нам 61% составляют машины и электроника.

И вот здесь, несмотря на рост торговли, заложена самая большая опасность, считает эксперт. Дело в том, что КНР старается заметно уменьшить свою зависимость по нефти и газу от внешних рынков. Россия уже достигла стратегического максимума – 20% в покупках Китая углеводородов. Если он будет развивать свои месторождения в Синьцзяне, на шельфе, выходить на рынки нейтральных стран, то закупки из России уменьшатся.

Кроме того, Китай активно пытается восстановить торговлю с США как самым большим для него рынком.

– И он восстановит, – уверен Маслов. И тогда потоки в Россию уменьшатся. И профицит торгового баланса с Китаем превратится в дефицит.

Ученый обратил внимание на то, что южный сосед крайне неохотно вкладывает в нашу страну. Объем прямых накопленных инвестиций Китая в Россию составляет менее 50 млрд долларов, из них 45 млрд приходится на один газовый проект «Новатэка».

На российский рынок вышло 39 китайских автомобильных компаний. Они заняли его почти полностью. И эксперт видит в этом зависимость нашей страны от КНР.

В российско-китайских взаимоотношениях есть традиционные области (нефтегазодобыча и переработка, деревообработка), востребованные (сельхозпродукция) и перспективные (атомпром, телекоммуникация, фармацевтика, авиастроение и др.).

– И здесь мы должны признаться в трех очень важных вещах, – говорит Маслов. – У нас с КНР очень серьезные проблемы по проводке платежей, и они будут возрастать. Китай очень обеспокоен затянувшейся ситуацией с Украиной. Конечно, он занял пророссийский нейтралитет и сделал в этом смысле большой шаг, но обрыв инфраструктурных связей с Европой для КНР – серьезный удар. И наконец, мы должны понимать, что рост взаимодействия в области безопасности и политического взаимопонимания не всегда у России с Китаем будет идти вместе с ростом экономического взаимодействия.