Запад нагло присваивает Победу. Как к этому относиться?

Запад лжет и, разумеется, не краснеет. Извращает историю — как хочет.

Если бы не «проблемка» холокоста, уже кричал бы изо всех матюгальников, что коварный тиран Сталин напал на несчастного страдальца Гитлера.

А пока — Запад нагло присваивает Победу.

Вот слова из только что произнесенной речи вице-президента США Майка Пенса в Варшаве:

«В течение нескольких недель армии нацистской Германии, с запада, и коммунистического Советского Союза, с востока, разделили эту страну (Польшу — Авт. ) 

Сегодня мы помним миллионы смелых и крепких британских граждан, которые служили и приносили жертвы ради спасения Европы, защиты своего суверенитета, своей свободы и своего любимого королевства.

Также мы вспоминаем невероятных патриотов французского сопротивления — голландцев, датчан, бельгийцев, чехов, греков, румын (! — Авт.) и многих других подпольных движений и борцов за свободу, которые вошли в историю как легенды мужества и продемонстрировали самоотверженность, которая запомнится на века.

Но никто не сражался с большей доблестью, решительностью или праведной яростью, чем поляки…».

Ну а СССР, понятно, помимо вторжения расстрелял поляков в Катыни и «стоял рядом с Варшавским восстанием и позволял бойню». Как говорится, «Войско Польско Берлин брало, Войско русско помогало».

Датский аспект в реплике мистера Пенса тоже, как сейчас говорят, «доставляет».

Ведь на самом-то деле датчан больше погибло на стороне Третьего рейха, чем на стороне его противников. Особенно на Востоке, в СССР.

Можно ли подать на этого лгуна в суд, например, в лондонский? — интересуется неравнодушный политолог и публицист.

Увы, наша проблема в том, что мы не ведем процессов по фактам клеветы в прессе или официальных лиц.

Добиваться опровержения — это ведь тоже форма контрпропаганды! И это большая, нужная работа. В РФ этот аспект упущен, никто этим не занимается.

Возможно, все привыкли, — и они, и мы — что зарубежным политикам позволительно болтать о нас все, причем безнаказанно.

На этот тезис возражает коллега. Ни один лондонский суд не признает правоту России, что доказано совершенно ясным делом с трехмиллиардным кредитом, который брал Янукович у РФ.

Это совершенно напрасная работа, и хорошо, что на нее не отвлекаются. Это было бы то же самое, что и решения Венецианской комиссии, которые являются опорой украинской власти.

Ну и главное — если брать именно по форме, а суд это формализм, конкретно у Пенса очень трудно вычленить именно клевету, то есть распространение заведомо ложных сведений.

У него по сути клеветническую роль выполняют умолчания о роли Советского Союза. Ну, если кто-то хочет приложить усилия на этом поприще…

Но ведь, во-первых, ничего такими исками мы не выиграем, а во-вторых, главный проигрыш при этом будет заключаться не в проигрыше исков. Инициирование таких дел будет укреплять совершенно не нужное убеждение в обществе в наличии некой наднациональной справедливости.

А ее нет и быть не может! Если же вести речь о причинении максимального юридического, репутационного и материального ущерба определенным персонажам вроде лгуна Пенса, то его невозможно причинить таким способом; а слова Пенса — это квинтэссенция американско-европейской идеологии, ну и европейские суды — это места, которые утверждают именно эту идеологию, своими средствами.

О непрекращающемся «споре славян между собою» пишет в Фейсбуке член Союза писателей России белгородец Сергей Бережной: «Годовщина начала Второй мировой. Политистеблишмент Польши захлебывается в ненависти к России. Ничего нового: межгосударственные отношения всегда были, мягко говоря, острыми. То ли гонор польской шляхты причиной, то ли наше дуболомство и высокомерие тому причиной, но радужными отношения никогда не были. Так, терпели друг друга скорее вынуждено».

Литератор вспоминает:

«В апреле 2003-го мы сидели в уютном и неприметном полуподвальном кафе в Медзешине, пригороде Варшавы, и вели яростный спор. Мы — это Марек Новицкий, ядерный физик и по совместительству президент Хельсинского фонда по правам человека в Польше, а также Владимир Кикоть, милицейский генерал, начальник Московского университета МВД и одновременно советник Конституционного Суда (последняя должность — начальник управления президента РФ по вопросам госслужбы и кадров) и я.  Довод-контрдовод. Удивительно, но Кикоть оправдывал польскую политику в отношении России, утверждая нашу априори виновность.

Он о Катыни, я об интернированных в 1921 г. красноармейцах. 20 тысяч расстрелянных в Катыни против 100 с лишним тысяч в польских лагерях.

Он о “пакте Молотова-Риббентропа”, я о захвате поляками Тешинской области и фактическом расчленении Чехословакии вместе немцами.

Он о “стоянии” войск Рокоссовского на Висле во время Варшавского восстания, я о провокационных действиях Буй-Комаровского и необходимости системного подхода в оценке той ситуации. Он о Ярузельском, я опять-таки о системности. Неожиданно Марек принял мою сторону.

Марек, один из создателей “Солидарности”, интернированный Ярузельским, оправдывал действия генерала, спасшего Польшу от вторжения советских войск! Потом мы подружились, встречались, вместе искали аргументы и находили.

Увы, смерть Марека оборвала связи, но, уверен, будь он жив, политика Польши была бы иной. Сила убеждений и харизма Марека были необычайно велики, как велик был его путь к правде. … Кто виноват? Поляки? Славяне, соседи, почти родные, вместе под Грюнвальдом били немецких рыцарей, а вот не сложилось, не срослось. А все потому что понять друг друга не хотим…»

Писатель продолжает:

«К чему стенания, что нас не позвали, что кто-то отказался ехать на празднование годовщины начала войны?

Умнеть будем или не дано? За три десятка раз, что я бывал а Польше, негатива к русским не встретил. Простой люд мудрее своей власти. Помнит и чтит наших погибших. Обихаживает заброшенные нами памятники и могилы наших солдат. Чтит Осовец, но помнит подавление восстания Суворовым и полонез Огинского. Помнит двадцатый год и поход на Варшаву.

Помнит уничтожение Варшавы в сорок четвертом на глазах у Красной Армии, стоявшей на Висле и созерцавшей трагедию. У нас всегда были непростые отношения, но давно пора хотя бы нашим историкам научиться понимать друг друга. Профессор Тадеуш после посещения Прохоровки и попытки донести до своих студентов правду о Курской битве, где в эсэсовских подразделениях сражались против нас поляки (всего их более полумиллиона служило у немцев), лишился университетской кафедры. Позвонил и сказал, что нисколько не сожалеет о случившемся, что власть — это не народ, и что надо идти друг к другу, а не огораживаться минными полями, на которых сами же и подрываемся».

Но печаль в том, что как нас «любят» в Польше, можно и другие примеры привести.

Например, про песню «Темная ночь» один из польских комментаторов высказался так:

«Песня во вздорном исполнении о размышлениях скучающего солдата, который думает о женщине, вытирающей слезы и сидящей возле их, возможно общего, ребенка… И он это делает между убийствами и насилиями на польской земле в пути из Москвы в Берлин».

Россию не пригласили в Польшу на мероприятия по случаю начала Второй мировой войны по политическим мотивам, а наши журналисты зачем-то шлют оттуда свои репортажи. Трамп не поехал туда, и всё. А нам рассказывают, рассказывают, что сказал Дуда, что сказал Зеленский, что сказала Меркель. Отмечают без нас?

Ну, пусть отмечают.

Мы истину знаем. И народы наши знают.