Гибридный обмен с украинским акцентом

Кроме невидимости войск ничто больше не отличало «гибридную» войну от обычной. Поэтому весь мир, кроме украинского руководства, признавал конфликт в Донбассе гражданской войной на Украине. Об «агрессии», «аннексии» и т.д. наши «друзья и партнёры» говорили применительно к Крыму, где действительно трудно не заметить российские войска, и последние пять лет днём с огнём не сыщешь украинские (хоть именуемый «военным имуществом ВСУ» металлолом ещё остался).

Судя по всему, после смены власти на Украине новый президент решил сменить «гибридную войну» «гибридным миром» и начать с «гибридного обмена» удерживаемыми лицами.

Сам термин «удерживаемые лица» является живейшей демонстрацией абсолютной «гибридности» ситуации.

Украина хотела, чтобы они считались «военнопленными», но поскольку состояния войны между двумя государствами нет, то и военнопленными они быть не могут. Россия настаивала на том, что сидящие в её тюрьмах украинцы — уголовники (террористы, нарушители границы и т.д.), что было неприемлемо для Украины.

Термин «удерживаемые лица», конечно никак не проливает свет на то, кто и почему их «удерживал» и с какой стати их надо менять друг на друга.

Но до тех пор, пока стороны не пришли к согласию по данному словосочетанию, обмен в принципе не мог состояться, поскольку не были преодолены расхождения относительно статуса меняемых.

Конечно, как только обмен состоялся, об «удерживаемых лицах» забыли обе стороны. Россия приняла «освобождённых политзаключённых», а Украина радостно встречала «несломленных военнопленных».

Однако Россия отдала Украине действительно украинских граждан. Даже  Сенцов , которого Россия судила как своего гражданина, утверждал, что он является гражданином Украины, а Украина его таковым признавала.

Учитывая ситуацию в Крыму, где многие местные жители сохранили украинское гражданство наряду с российским, Сенцов вполне мог иметь два паспорта.

Получение российского гражданства он мог рассматривать как операцию прикрытия, которая облегчит ему подрывную деятельность (то есть рассматривал себя как украинского гражданина в тылу врага, добывшего легальные документы).

В свою очередь, из переданных Украиной половина — граждане Украины, есть также гражданин Молдавии.

Даже когда меняют разведчиков, отдают обычно граждан чужого государства (нелегалов). Своих же судят и сажают.

Так что Украина внедрила ноу-хау — обмен своих граждан на своих граждан. Фактически Киев внедрил практику депортации за рубеж собственных граждан, подозреваемых в нелояльности действующей власти.

Именно этот «гибридный» характер обмена стал предметом критики как в России, так и на Украине. Правда, в Киеве сторонники  Порошенко  весь обмен назвали «сдачей позиций» и «капитуляцией перед Россией», но для них это стандартная риторика.

Те же противники обмена, которые хотели выглядеть конструктивно, обращали внимание, что украинские власти нарушили Конституцию, отдав своих граждан (пусть и нелояльных) другому государству в обмен на своих же граждан (пусть и лояльных).

Это стало дополнительным доказательством гражданского характера конфликта на Украине. Именно в ходе гражданской войны часть собственных граждан становится нежелательным элементом и от них пытаются избавиться или убив, или изгнав.

Гораздо менее убедительной выглядела позиция критиков обмена с российской стороны.

Их позиция опиралась на два тезиса.

Первый — ублюдочный в принципе — базировался на том, что якобы поменяли менее ценных (за исключением  Цемаха  и  Вышинского , некоторые в этот ряд ставили ещё и  Мефёдова ), оставив за решёткой более ценных. Понятно, что вырвали на свободу кого смогли, а деление политзаключённых на сорта — откровенная подлость.

Второй тезис также указывает на «неправильность» обмена, но его авторы, будучи людьми более грамотными, подвели под него юридическую базу. Они указали, что Москва выменяла у Киева украинских граждан на украинских граждан, в то время как в тюрьмах Украины томятся десятки граждан России.

Определённая логика в этом утверждении есть. Государство обязано в первую очередь заботиться о своих гражданах.

Только, учитывая бандитский характер киевского режима, отказаться принять передаваемых граждан Украины означало обречь их на верную смерть.

Причём российским гражданам это не помогло бы. Наоборот, обмен был бы сорван и те полтора десятка граждан России, которые в результате оказались на свободе, продолжали бы сидеть в тюрьме.

Удивляет меня и то, что «борцы за права российских граждан» в большинстве своём являются теми же людьми, которые ещё вчера пытались убедить всех, что «Россия предала» симпатизировавших ей граждан Украины, поскольку в 2014 году не смела путчистов танками.

То есть, послать всё население России на войну, защищать неких абстрактных «русских на Украине» — с их точки зрения благо.

А вот спасти десяток-другой конкретных русских с украинским гражданством, именно за свою русскость получивших немалые сроки, — зло.

Вроде бы логика в действиях данной группы критиков обмена отсутствует. Но мы её (логику) сразу обнаружим, если вспомним, что это не просто «критики обмена», это критики российской власти, что бы она ни делала.

Дождь идёт — почему  Путин  солнце не включил?

Солнце светит — почему Путин жару не регулирует?

Обменяли украинских граждан пополам с российскими — почему так?

Обменяли бы одних российских граждан — почему бросили украинцев?

Если бы обмен не состоялся, они бы говорили, что Кремль не может добиться от Украины даже простого обмена. Раз обмен состоялся, значит, это «уступка Москвы требованиям Киева».

В общем, им не угодишь. Они просто российскую власть не любят и пытаются уязвить по поводу и без повода.

Мы же в сухом остатке имеем три с половиной десятка вышедших на свободу людей. Кого-то, как Кирилла Вышинского, мы знаем лично, о ком-то, как о Жене Мефёдове, читали/слышали, чьи-то фамилии в списках освобождённых мы встречаем первый и последний раз.

Но всё это люди, которым киевский режим сломал жизнь или попытался это сделать и которые, благодаря обмену, получили возможность начать сначала.

Вряд ли Киев сможет реализовать свои обещания относительно установления прочного мира в Донбассе на основании Минских договорённостей. Пока что его официальная позиция слишком далека от требований «Минска».

Но продолжить процесс обменов, чтобы в конечном итоге реализовать формулу «всех на всех», вполне можно. В конце концов, тысячи политических заключенных для самого режима являются долгосрочной проблемой.

Уже даже Запад интересуется, за что сидят все эти люди. Пойдёт полоса процессов в ЕСПЧ — совсем худо станет. А так решается проблема очистки территории от нелояльного элемента и репрессивных мер принимать не надо.

— Где люди?

— Уехали.

В этом плане меня тревожит намерение Кирилла Вышинского вернуться и доказать свою невиновность, выиграв украинский суд. Режим не может себе позволить признать наличие политических репрессий и не может оправдать репрессированного.

Тем самым он покажет, что бояться больше нечего (а держится режим на страхе репрессий).

Более того, «псы режима» из тайной полиции и прокуратуры сами начнут бояться преследования за свои деяния. А значит, резко умерят пыл по отлову «врагов нации».

Выиграть у этого режима суд на его территории — из разряда невероятного.

Им проще опять посадить упрямца.

Впрочем, с учётом того, что они уже выпроводили Кирилла в Москву, проще всего им закрыть ему въезд на Украину. Чтобы не донимал поиском справедливости .

Ростислав Ищенко