80 лет назад CССР мог предотвратить Вторую мировую войну. Почему Сталин этого не сделал, объясняет историк Марк Солонин

— Министр культуры РФ и доктор исторических наук Владимир Мединский назвал пакт Молотова-Риббентропа триумфом советской дипломатии. Но весной-летом 1939 года сорвались переговоры СССР с Великобританией и Францией. Окажись они успешными, Вторая мировая война не началась бы?

— Отличный вопрос. Мы к нему обязательно вернемся, но для начала напомню, что такое весна-лето 1939 года. Без кавычек, без иронии, без шуток скажу: это действительно был звездный час товарища Сталина, его триумф во внешней политике.

Началась та весна еще 15 марта 1939-го. В этот день «Европу потряс удар политического землетрясения», как писал советский посол в Лондоне Иван Майский. Его германский коллега фон Дирксен, докладывая в Берлин, использовал практически ту же метафору: «Гром среди ясного неба».

— Оккупация Чехословакии?

— Совершенно верно. 15 марта 1939 года Германия оккупировала Чехословакию, разорвав в крайне вызывающей форме мюнхенские соглашения. И руководители англо-французского блока получили оплеуху оглушительную. Правительства Англии и Франции вынуждены были немедленно предпринять что-то сильное, поэтому дали гарантии Польше и Румынии на случай гитлеровской агрессии.

— У Советского Союза ведь был договор с Чехословакией?

— Много-много раз, публично и приватно, Москва обещала президенту Чехословакии Бенешу военную помощь. Но неизменно миролюбивый Советский Союз, непреклонный идейный противник фашизма, никакой помощи не оказал: ни в дни «судетского кризиса», ни 14-15 марта 1939-го. Днем 28 сентября 1938-го Бенеш через посла в Москве передал запрос на немедленную отправку авиации.

Из недавно опубликованных документов известно, что запрос был получен и изучен, есть докладная записка Ворошилова, датированная тем же 28 сентября: «подготовляются и могут быть отправлены 30.09 следующие авиачасти». И перечисляет: 302 истребителя, 246 бомбардировщиков… То есть была и техническая возможность, и организационная готовность к немедленной переброске авиации на чешские аэродромы. Однако вместо самолетов Бенеш получил из Москвы сообщение: «процедура обсуждения вопроса в Лиге Наций может быть короткой, как только будут найдены державы, готовые противостоять агрессору».

Затем наступило 30 сентября. В этот день в шесть утра послы Франции и Великобритании вручили президенту Чехословакии условия Мюнхенского договора. На 10 утра было назначено совещание чехословацкого правительства.

В 9.30 Бенеш звонит советскому послу и спрашивает: «У чехов есть союзник — или они остались один на один с Гитлером?». Ответ советского правительства поступил в Прагу через 62 часа

после того, как Бенеш принял условия мюнхенского диктата, и через 36 шесть часов после того, как чехословацкая армия открыла границу.

Теперь возвращаемся в весну 1939-го: 17 апреля нарком иностранных дел СССР Литвинов предложил начать тройственные переговоры о создании военно-политического союза Великобритании, Франции и Советского Союза против гитлеровской Германии. И начались те самые московские переговоры.

— Прекрасная идея — коллективная безопасность.

— Главное, что Советский Союз довольно быстро объяснил, что именно он подразумевает под безопасностью: надо оказать сопротивление гитлеровской агрессии, в том числе и косвенной.

— Что такое «косвенная агрессия»?

— Вот и англо-французы спросили: что это такое? И Советский Союз предложил формулировку. Понятие «косвенная агрессия» относится к действию, «на которое какое-либо из указанных выше государств (названы пограничные с СССР страны) соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы и которое влечет за собой использование территории и сил данного государства для агрессии против одной из договаривающихся сторон».

— И вот посмотрите — случай Чехословакии.

— Именно так Советский Союз это и объяснял. Но англо-французы ответили: нет, случай Чехословакии — это наша формулировка косвенной агрессии. Это действия, на которые «государство дало согласие под угрозой применения силы со стороны другой державы и которые связаны с отказом этого государства от своей независимости или своего нейтралитета». А в советской формулировке — некое государство просто начинает проводить политику, которую Советский Союз рассматривает как угрозу.

— Почему англо-французы на этом не прекратили переговоры? 

— Английское правительство понимало: они-то уже дали Польше гарантии, выполнения которых от них могут потребовать в любой момент, а Советский Союз никакими обязательствами не связан. В такой ситуации они были готовы почти на любые уступки. Но на «косвенную агрессию» по-сталински не согласились.

И переговоры повисли. В июле Москва выдвинула следующее предложение. Ну, хорошо, мы с вами не договорились пока о политическом союзе, но угроза войны в Европе нарастает с каждым днем, немцы уже готовят вторжение в Польшу. А мы, миролюбивый Советский Союз, не можем на это смотреть, занимаясь бесконечной болтовней. Поэтому предлагаем немедленно приступить к согласованию программы военного сотрудничества. «Как это? — не поняли англо-французы. — Мы с вами еще не выяснили, будем ли мы в предстоящей войне союзниками или противниками, как же мы можем начать переговоры о военном союзе? Обсуждать секретную информацию? Сообщить численность армий, оперативные планы?». Им ответили: или немедленное начало переговоров военных делегаций, или мы прекращаем все. И 10 августа переговоры все-таки стартовали.

— Предполагаемые союзники ждали от СССР участия в боевых действиях?

— Как следует из многостраничной инструкции британской делегации, такой вопрос даже не рассматривался. Это важно отметить, так как следующие полвека советская пропаганда обвиняла западных союзников, что они «пытались взвалить всю тяжесть ведения войны на СССР». Фактически, пункт первый был — чтобы Советский Союз согласился переправлять транзитом через балтийские порты военные грузы, вооружения и боеприпасы в Польшу или Румынию. Пункт второй — помощь самого Советского Союза вооружением и боеприпасами. И если переговоры пойдут конструктивно, предлагалось обсудить вопрос о совместных действиях военно-морских флотов в Балтике и авиации.

— Вроде бы ничего невыполнимого для Советского Союза.

— Более того! Товарищ Ворошилов на это сказал: поставки вооружений — дело торговое, это вопрос к наркому Микояну, а мы тут с вами не торговлей занимаемся. Встал товарищ Шапошников, начальник советского Генштаба, и зачитал: Советский Союз в случае агрессии Германии в Европе обязуется выставить 136 дивизий, 10 тысяч танков, 5 тысяч самолетов.

Такого количества танков не было у Англии, Франции и Германии вместе взятых. Это произвело ошеломляющее впечатление.

И Думенк, глава французской делегации, просто выдохнул: это же будет полный разгром Гитлера! Замечательно, сказали англо-французы, давайте подписывать!

Давайте, ответил Ворошилов. Давайте нарисуем на карте стрелочки маршрутов движения Красной Армии по территории Польши — и вперед!

— Вроде бы речи о движении Красной Армии до этого не шло?

— Вот и англо-французы поинтересовались: куда это она будет двигаться? Ворошилов ответил: мы намерены всеми силами — 136 дивизий, 10 тысяч танков — обрушиться на фашистскую Германию. Для этого нам надо пройти через Польшу.

Тут англо-французы попросили перерыв.

И после перерыва зачитали заявление примерно следующего содержания. Политические переговоры велись несколько месяцев. За все это время Москва ни разу не поднимала вопрос о пропуске войск Красной Армии через Польшу. И непонятно, почему этот сугубо политический вопрос, да еще и касающийся страны, не участвующей в переговорах, поставлен перед военными экспертами. Тогда перерыв объявил Ворошилов. И после перерыва, дословно цитируя сталинскую инструкцию, зачитал: «Предварительным условием наших переговоров и совместного договора между тремя государствами является пропуск наших войск на польскую территорию через Виленский коридор и Галицию и через румынскую территорию. Без этого условия соглашение невозможно».

— Зачем надо было так настаивать на пропуске войск через Польшу?

— Это был ключевой элемент гарантированного срыва переговоров.

Все заранее понимали, учитывая крайне недружественные советско-польские взаимоотношения, что в мирное время поляки никогда не согласятся на нахождение Красной Армии на их территории. И понятно было, что на этом вопросе переговоры можно будет считать законченными.

— Почему СССР сразу не поставил это условие?

— Сталин играл партию сразу на двух досках. И до тех пор, пока Гитлер не был доведен до нужной степени кипения, этот вопрос не поднимали.

— Откуда известно, до какой точки довели Гитлера?

— В 1948 году американцы опубликовали  сборник Nazi-Soviet Relations, документы из захваченных архивов германского МИДа, а в 1990-е это было подтверждено и дополнено рассекреченными документами из советских архивов. Из этих документов следует, что уже на следующий день после того, как в газетах появилось сообщение о скором приезде военных делегаций Англии и Франции в Москву, а это было 26 июля, чиновник МИД Германии Карл Шнурре пригласил советского поверенного в делах Георгия Астахова на обед. В ходе беседы германский представитель заявил:

Начал меняться и тон телеграмм, которыми Риббентроп засыпал немецкое посольство в Москве. « Пожалуйста, немедленно условьтесь о новой беседе с господином Молотовым… чтобы эта беседа состоялась без задержки… ». Посол граф Шуленбург отвечал: « Усиленно подчеркивая необычайную важность… я пытался всеми способами… дать ясно понять господину Молотову, что немедленный визит Имперского Министра иностранных дел необходим ». 19 августа граф дважды встречался с Молотовым. И Сталин через Молотова сообщил, наконец, что Риббентропу разрешено прибыть в Москву.

— Гитлера то есть выбрали.

— Выбор состоялся задолго даже до приезда англо-французской делегации.

Переговоры в Москве нужны были Сталину только как средство давления на Берлин.

21 августа «союзникам» сказали, что они могут отправляться домой, так как маршалу Ворошилову надо готовиться к осенним маневрам Красной Армии. А в ночь с 23 на 24 августа были подписаны Пакт о ненападении с Германией и секретный протокол к нему. Советскому Союзу доставалось больше половины территории Польши, разгромить которую предстояло ценой крови немецких солдат. Разве это не блестящий успех Сталина?

— Так все-таки была ли возможность предотвратить войну?

— Отвечаю: если бы летом 1939 года Англия, Франция и СССР заключили военный союз против Германии, то Гитлер бы войну не начал.

— Почему вы в этом так уверены?

— Вторжение в Польшу было запланировано на утро 26 августа. 25 августа немецкие моторизованные колонны двинулись к границе. По границе между Чехословакией и Польшей пролегает Яблунковский горный перевал, через него ведет Яблунковский туннель. Это стратегически важная дорога, позволяющая кратчайшим путем с территории Чехословакии ворваться в Польшу. Немецкая диверсионная группа захватила туннель. И в этот момент Гитлер получил сообщение о том, что Англия и Польша заключили Договор о взаимопомощи, а перед этим — личное письмо от Чемберлена. Всего лишь письмо!

Что стояло за этими словами? Сухопутная армия Англии на тот момент не шла ни в какое сравнение с немецкой — ни по численности, ни по вооружению. Да, у Великобритании был мощнейший флот, который мог осуществить морскую блокаду Германии. Но при наличии уже подписанного договора с Советским Союзом морская блокада — забор из одной доски. Бомбардировщики, которыми в 1943-44 годах  англичане стирали с лица земли немецкие города, в тот момент даже не начинали испытания.

— Но этого письма хватило Гитлеру, чтобы на 5 дней впасть в раздумья?

— Гитлер впал в истерику, как утверждали очевидцы. И отдал приказ войскам остановиться.

Уже имея в кармане соглашение со Сталиным, Гитлер, тем не менее, струсил даже от вялой угрозы Чемберлена.

Вот поэтому я предполагаю, что если бы три великие державы — Британская империя, Франция и гигантский Советский Союз, обладающие совокупно превосходящей, подавляющей по любым показателям мощью, зачитали Гитлеру ультиматум, то Второй мировой войны не было бы. Но трагедия-то в том, что в планы Сталина предотвращение войны в Европе не входило.

— А что входило в его планы?

— В 1997 году в Болгарии были опубликованы дневники Георгия Димитрова — секретаря Исполкома Коминтерна. Он встречался со Сталиным 7 сентября 1939 года в Кремле, а потом записал:

«Сталин: Война идет между двумя группами капиталистических стран… Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Гитлер, сам того не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались».

Как шутили в годы моего детства, «будем бороться за мир до последнего человека». До последнего дело не дошло, но 27 миллионов в этой войне Сталин израсходовал.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/09/02/81807-gitler-sam-togo-ne-ponimaya-podryvaet-kapitalisticheskuyu-sistemu