О пытках в полиции

В сентябре трое полицейских получили в Бурятии  условные сроки  за пытки задержанных.

Следствие тянулось три года. Потерпевшим в таких делах, по словам правозащитников, приходится годами доказывать свою правоту. А местные суды как правило назначают полицейским, обвиняемым в пытках, условные сроки.

По данным следствия, в сентябре 2016 года полицейские заставляли Николая Баландина и Дмитрия Рабжаева признаться в краже кедровых орехов. Сначала их сковали наручниками и били электрошокером. Потом подбрасывали к потолку, чтобы они, падая, бились об пол. Задержанным надевали на голову пакет, перекрывали доступ воздуха, распыляли баллончик, душили руками, водили ершиком для чистки унитаза по лицу.

Полицейских обвинили в «превышении должностных полномочий с применением насилия и специальных средств». Закаменский районный суд Бурятии приговорил начальника районного отделения уголовного розыска полиции Эрдэма Хажитова к четырём годам лишения свободы условно. Его подчиненных, Владимира Базарсадаева и Давида Абрамова, к 4,5 годам и 4 годам и 4 месяцам условно соответственно. Всем полицейским запретили работать в правоохранительных органах на срок от 2 до 2,5 лет.

Один из пострадавших,  Дмитрий Рабжаев , рассказал корреспонденту издания «Сибирь.Реалии», что ему пришлось пережить.

– Это случилось в 2016 году, мне тогда было 28 лет. Я живу в Закаменске, работы у нас здесь вообще нет, все предприятия закрыты. Конечно, себя не оправдываю, но когда мне предложили «подзаработать», я согласился. Знакомый сказал, чтобы я нашел машину, нужно будет вывезти орехи со склада, потом деньги будут. Я нашел машину ГАЗ-53, и ночью мы со знакомым вскрыли бокс, загрузили орехи, уехали. Потом пошел домой спать, а в обед за мной уже приехали и доставили в отдел полиции, – вспоминает Дмитрий. – Меня завели в кабинет. Там один полицейский взял меня за подмышки, подкинул, я упал и больно ударился. Потом пристегнули к стулу, руки заковали в наручники, в такой позе, что я не мог пошевелиться. Пока один бил меня электрошокером, второй надел на голову пакет, стал перекрывать доступ воздуха. Я начал задыхаться. Несколько раз терял сознание. Все это они делали одновременно – перекрывали пакет и били током.

Только позднее он узнал, что все те же пытки уже пережил его друг Николай Баландин, а также брат Николая, который работал сторожем на складе орехов. Сторожа чуть позже нашли повешенным, но возбуждать дело по данному факту не стали, объявив суицидом.

Из материалов дела известно, что одних ударов электрошокером, которые получил Дмитрий Рабжаев, было порядка сорока. И это только те, от которых остались ожоги. Пытки продолжались полтора часа, после чего задержанный, не в силах больше тереть боль, признался в краже. Но, как выяснилось, полицейским такого признания было недостаточно.

– От меня требовали, чтобы я на них работал, стучал. Просили оговорить людей, много чего заставляли, – рассказывает Дмитрий.

После этого избитого парня увели в ИВС. На следующий день Дмитрию стало плохо, он начал задыхаться.

– Оказалось, что они мне сломали ребра. И ребром мне легкое проткнули. Возник пневмоторакс. Меня экстренно привезли в больницу, сделали операцию.

Жена Дмитрия, узнав о случившемся, обратилась в районную прокуратуру. С пострадавшим побеседовал сначала прокурор, а потом в больницу приехали сотрудники Следственного комитета Улан-Удэ. Дмитрия взяли под госзащиту, и он вместе с женой и двумя детьми уехал из города, чтобы избежать давления сотрудников полиции. Тем более что в деле был замешан в том числе и начальник районного отделения уголовного розыска полиции Эрдэм Хажитов.

В мае 2018 года Закаменский районный суд назначил всем троим обвиняемым в пытках реальные сроки наказания. Однако затем Верховный суд Бурятии отменил это решение и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Итог: условные сроки для всех обвиняемых.

– С 2016 года все это тянется. Хотя вроде все доказано и все материалы есть. Сколько я пережил, сколько в больнице лежал. Не понимаю, почему ситуация такая сейчас, – признается Дмитрий.

– Суд обязан был по 237-й статье направить дело прокурору на перепредъявление обвинения. Потому что суд исключил тяжкие последствия, – говорит адвокат потерпевшего  Виктор Лапердин.  – Хотя у моего подзащитного был перелом, пневмоторакс. Полицейским дали всем примерно по 4 года условно. И почему-то даже без лишения звания. Вот такой приговор. Сейчас мы намерены обжаловать его.

До сих пор безнаказанными остались в Бурятии и полицейские, которые два года назад пытали человека в селе Целинное Еравнинского района. Здесь два брата-фермера организовали собственное фермерское хозяйство. Однажды у их соседей пропал работник.

– В 2018 году исчез человек. Он был разнорабочим у наших соседей. Вскоре ко мне стала ездить полиция, говорили, что я последний, кто его видел. На самом деле я просто предложил ему подвезти его, но по дороге у меня сломалась машина. Я остался ее чинить, а он решил пойти пешком, больше я его с тех пор не видел. Меня вызывали в отдел и просили сознаться, сказать, где он находится. Типа я его убил и спрятал куда-то тело. Я отвечал, что ни в чем не виноват, – рассказывает житель села Целинное  Батор , свою фамилию он просил не называть.

Однажды полицейские приехали за Батором ночью. Увезли в отдел и закрыли там. А утром начался допрос с пристрастием.

– Там уже приехали с Улан-Удэ люди, как я понял. И теперь меня уже никто не спрашивал, как все произошло, – говорит Батор. – Даже такие вопросы не задавали. Просто начали говорить, чтобы я вытаскивал труп и показывал им место. Рассказывал, как я убил. Основной вопрос повторяли снова и снова: «Вытаскивай труп», «Показывай труп»!

Потом начались избиения. Пинали, били. По лицу тоже били. У меня нога была сломана, была сложная операция (упал с высоты), там две пластины и 16 винтов закрутили. Я умолял: «Хотя бы не бейте по больной ноге!» Но они, когда узнали об этом, специально стали пинать именно по ней.

Потом я услышал, как один из них велел принести «волшебный рюкзачок». Принесли большой мешок, а там лежит противогаз, что-то похожее на одеяло, скотч и что-то еще. Меня сперва обмотали всего скотчем, чтоб не мог пошевельнуться, обернули одеялом. Положили на стол головой вниз. Надели противогаз. Начали перекрывать доступ воздуха. Я несколько раз терял сознание. Все это продолжалось часа полтора.

Я просил, умолял их, чтобы они остановились. Но они меня не слушали. Я потом говорю: «Я все скажу, что вы хотите».

Они мне говорят: «Может, ты машиной его задавил, переехал, а потом испугался и спрятал тело?» Я отвечаю: «Да-да, я сделал именно так». Потом говорят: «А может, ты ножом его ударил?» Я говорю: «Да, ударил ножом. Зарезал, расчленил, разбросал по тайге…» Словом, все, что они хотели, то я и говорил. Еще у меня в то время был свой адвокат, и они сказали, чтобы я от адвоката отказался. Мол, они мне назначат своего адвоката. С этим мне тоже пришлось согласиться.

Ночью после этого «допроса» я попытался себе вскрыть вены осколком стекла. В отделе прямо. Не получилось. Я все думал, как же мне сделать так, чтобы приехал мой адвокат и меня спас. – вспоминает Батор.

Он понимал, что его ждет новая серия пыток. Теперь полицейским нужно было показывать труп. А этого он сделать никак не мог, поскольку понятия не имел, где находится пропавший, жив он или погиб. Тогда он решился на крайний шаг, за который позже каялся перед братом.

– Я тогда думал только об одном: что не переживу больше тех пыток. Я больше не выдерживал. Не мог выдержать всего этого! Как представлю, что снова буду задыхаться… лучше уж себя убить, и все. Но для этого мне нужно было попасть домой, где лежал мой нож. Тогда я сказал, что брат знает, где находится труп. Мы приехали к брату на стоянку, пока они с ним разговаривали, я у себя в зимовье взял нож и со всей силы воткнул его себе в сердце. Потом с ножом в груди вышел на улицу и крикнул им: «Хотели труп получить? Вот и получите! Я не знаю, где ваш труп, я никого не убивал!» Потом упал, потерял сознание. Очнулся через сутки в реанимации. Врачи сказали, что я сердечную пленку сердца порезал, диафрагму разрезал. Еще б миллиметр в сторону – и все, не вернули бы к жизни.

Десять дней Батор провел в реанимации. Потом проходил лечение в психиатрической больнице. Медики попытались вернуть к жизни морально и физически сломленного человека. Но легче стало лишь на время.

– Не могу спать на животе или на левом боку – сердце болит. Вздохнуть полной грудью не могу, сложно. А еще у меня развилась клаустрофобия. И спать могу, только если прохладно, иначе начинаю задыхаться. И в город боюсь ездить один. В город один боюсь, всегда езжу с сопровождением. Людей в форме боюсь.

Труп пропавшего работника, в убийстве которого подозревали Батора, вскоре нашелся. Никаких ножевых ран и прочих признаков насильственных действий на нем обнаружено не было.

– Рыбаки выловили труп сетями. Я у следователя спрашиваю: «Какие повреждения?» Говорит, абсолютно никаких. Ни перелома, ничего такого не было. Однако из-за сильной гнилости определить точную причину смерти эксперты не смогли, – говорит адвокат Виктор Лапердин.

– Уголовное преследование в отношении вышеуказанного гражданина прекращено. Труп нашли. Заключение СМЭ показало, что причину смерти установить невозможно в силу гнилостных изменений трупа. Поэтому дело закрыли за отсутствием события преступления, – сообщил руководитель Еравнинского МСО СУ СК РФ по РБ  Борис Потхоев.

Полицейские, которых Батор обвиняет в пытках, никакого наказания не понесли.

– По факту причинения телесных повреждений сотрудниками полиции и по факту доведения до суицида этого гражданина проводилась проверка в отделе по расследованию особо опасных дел. Было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Данные доводы не подтвердились, – прокомментировала и.о. старшего помощника руководителя СУ СК России по Бурятии  Елена Димова .

По словам адвоката Виктора Лапердина, никто не знает, сколько сегодня среди осужденных Бурятии таких же преступников и «убийц», как, например, его подзащитный Батор.

– Следкому нужно раскрытие, оперативным работникам нужна оперативная работа. А оперативная работа – для полицейских означает пытки. Все делают, чтобы прикрыть, закрыть человека, мол, а уж в СИЗО мы тебя раскатаем. Даже в убийстве Кеннеди признаешься. Единицы доходят до адвокатов, а все прочие садятся за чужие преступления.

Виктор Лапердин намерен обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела в отношении полицейских, которых его подзащитный обвиняет в пытках.

– Я сам живу в Чите. И сравниваю Бурятию с нашим Забайкальским краем. У нас в принципе работу с такими делами уже наладили. Приговоры более жесткие. За такие преступления – реальное лишение свободы, если вину не признал и не раскаялся. А в Бурятии до сих пор сотрудникам полиции давали условное наказание. По моему мнению, это из-за коррупции. Это специфический регион, где на профессиональном уровне все укрывается, скрывается. И таких дел немало. И почему-то каждый раз, когда дело уходит в суд, судьи снисходительно относятся к сотрудникам полиции и назначают им лишь условные сроки. Я считаю, такого рода преступления не могут быть наказаны условным сроком. Потому что если сотрудник полиции совершил преступление – это уже отягчающее основание. Полицейский, севший на скамью подсудимых по статье 286, часть 3, не может быть осужден условно, если он не признает вину и не раскаивается. Это порождает новые преступления среди других сотрудников полиции. Тем более что латентность по преступлениям среди сотрудников полиции огромна, – говорит юрист правозащитной организации «Зона права»  Роман Сукачев.

Юристы говорят, что лишь немногие случаи применения пыток получают широкую огласку – как правило, речь о наиболее шокирующих. Как, например, история 17-летнего Никиты Кобелева, который скончался после «беседы» с сотрудниками полиции три года назад. Пятерых полицейских обвиняют в превышении должностных полномочий, которые привели к гибели подростка. По версии следствия, выбивая признания в кражах, они избили Кобелева, а затем надели ему на голову противогаз и, пережимая гофрированную трубку, перекрыли доступ воздуха. В результате парня вырвало и он фактически задохнулся рвотными массами. В состоянии комы его доставили в больницу, где он скончался.

Случай стал резонансным – поднятая местными СМИ тема дошла до федеральных каналов. Расследование уголовного дела по факту гибели юноши было передано в Новосибирск. Спустя два года оно ушло в Железнодорожный суд Улан-Удэ, но все судьи взяли самоотвод. Сейчас его рассматривает Верховный суд Бурятии. Уже осенью 2017-го всех задержанных выпустили под подписку о невыезде. Четверо из обвиняемых по-прежнему трудятся в МВД.

На днях стало известно, что Советский районный суд Улан-Удэ обязал Федеральную службу исполнения наказаний (ФСИН) России выплатить 700 тысяч рублей Виктору Роганову за пытки в СИЗО №1. В январе 2013 года сотрудники изолятора нанесли Роганову не менее 240 ударов руками и ногами, требуя от него показаний в пользу бурятских криминальных авторитетов.

– Сотрудники УФСИН пытали его, несмотря на то что человек находился под программой защиты свидетелей. И все это происходило на глазах у свидетелей, однако руководство УФСИН благополучно все это скрывало, – рассказывает Роман Сукачев.

Тюремщики пытались скрыть преступление, хотя свидетели слышали стук дубинок и стоны пострадавшего. Позднее семерых сотрудников СИЗО обвинили в превышении должностных полномочий с применением насилия и спецсредств (ч. 3 ст. 286 УК). Свою вину они не признали. В мае каждого из них приговорили к четырем годам лишения свободы условно.

UPD

Вот как прокомментировали эту публикацию в пресс-службе МВД России по Республике Бурятия:

«Когда в отношении полицейских, задержавших подозреваемого в краже орехов, были возбуждены уголовные дела, они были отстранены от исполнения должностных обязанностей. В период следственных мероприятий в феврале 2017 года начальник отделения уголовного розыска районного ОМВД был уволен из органов внутренних дел. Двое других полицейских будут уволены из органов внутренних дел после вступления приговора в законную силу.

Относительно информации о происшествии с жителем села Целинное. Подразделением собственной безопасности МВД по Республике Бурятия проведена проверка, в ходе которой были тщательно
изучены все обстоятельства данного инцидента. В рамках проверок факт совершения полицейскими противоправных деяний – применения насилия в отношении подозреваемого – не подтвердился».

https://www.sibreal.org/a/30153960.html