Новый расклад сил в мире: что показал саммит G7 и споры вокруг России

В Вашингтоне рассматривают места для проведения саммита «Группы семи» в 2020 году — хозяином будет Дональд Трамп.

На саммите этого года президент США выдвинул предложение вернуться к формату «восьмерки», но мнения коллег разошлись.

При этом Москва не только не проявила интереса к такому «заманчивому» предложению, а прямо заявила, что вообще-то не очень-то и хотелось, но если вы убедите, если предложите что-то интересное, то тему можно обсудить. Кремль дал понять, что восстановить формат можно, но Россию надо уговорить, предложив ей нечто заманчивое.

Уверен, что в Восточной Европе и особенно на постсоветском пространстве большинство, если не все политики, не поняли, что происходит. Большие белые люди приглашают этих русских дикарей с собой за один стол, а они кочевряжатся.

Многоголосый хор: «Возьмите нас взамен!», — не раздался только потому, что знают — не возьмут. Но Украина все же успела поучить «семерку» жизни и объяснить, кого та имеет право приглашать к сотрудничеству, а кого нет.

Думаю, что на Западе ситуацию воспринимают более адекватно. По крайней мере, позиции итальянцев, французов, немцев, японцев и администрации Трампа свидетельствуют о том, что в этих столицах Запада (возможно, в разной степени) осознали, что мир меняется, американская гегемония уходит в прошлое и надо договариваться с Россией (в любом формате).

Однако не стоит и обольщаться. На Западе есть достаточное количество «вечно вчерашних», которые продолжают верить в подавляющее моральное и экономическое превосходство Запада, в его цивилизационную миссию, в его право и обязанность поднимать народы планеты до своего уровня. А священный долг последних — повиноваться воле Запада.

Эту позицию разделяют большинство политиков в Восточной Европе и в ближнем зарубежье, а также представители российской прозападной оппозиции.

Все эти люди совершенно искренне не понимают и не верят, что можно добровольно отказаться от такого «щедрого» предложения. Они ищут в российской позиции скрытый смысл.

Кто-то утверждает, что Москва не может решить этот вопрос самостоятельно, будучи связанной союзом с Китаем, кто-то — что российское руководство просто не может моментально изменить курс запущенной пропагандистской машины и поэтому вынужденно тянет время, прежде чем, ошалев от счастья, броситься в объятия Запада. Они в это верят, потому что они так бы и поступили.

Но обратимся к фактам и ответим на два вопроса:

— Нужно ли было России стремиться к «формату восьми» в 90-е годы?

— Насколько актуален этот формат сейчас?

На первый вопрос многие сегодня отвечают отрицательно, справедливо указывая на то, что Москва не получила от членства ничего материального. Ей только читали нравоучения, глядя на нее, как вдова Дуглас на Гекльберри Финна: мальчика хорошего в душе, но настолько дикого и асоциального, что его требовалось держать в строгости и воспитывать сурово (для его же, разумеется, блага).

Тем не менее рискну утверждать, что в конкретных условиях 90-х годов членство в «восьмерке» (даже в первоначальном формате «7+1») было для России серьезной дипломатической победой, хоть никаких материальных выгод действительно не принесло.

Надо помнить, что тогда Запад рассматривал Россию как страну, проигравшую холодную войну. Параллельно обсуждался вопрос реформирования системы международных отношений (включая ООН) исходя из новых реалий, требовавших институализации победы Запада.

В этом не было ничего нового и ничего противоестественного. Каждый серьезный мировой конфликт завершался пересмотром системы международных отношений.

После Первой мировой войны была создана Версальская система и Лига наций.

После Второй мировой войны они были заменены Ялтинско-Потсдамской системой и ООН.

Вопрос реформирования ООН и прочих международных структур, в связи с тем, что Ялтинско-Потсдамская реальность канула в Лету, стоит до сих пор.

Но в 90-е международные механизмы собирались реформировать без России и вопреки российским интересам.

На Западе были в силе круги, считавшие необходимым закрепить за Россией статус страны, потерпевшей поражение в глобальном противостоянии.

Напомню, что после Второй мировой войны ООН первоначально была создана без Германии и Японии. В число же постоянных членов Совета безопасности ООН (обладающих правом вето) входят исключительно пять стран-победительниц.

Причем когда писался устав ООН и создавалась организация, еще никто не знал, что именно эти пять государств станут ведущими ядерными странами.

Так что ядерная мощь приложилась к их статусу постоянных членов Совбеза, а не статус к ядерной мощи.

Реальный политический статус страны в системе международных отношений оказывает незримое, но существенное (зачастую определяющее) влияние на ее дипломатические и военные позиции, а военно-политическая мощь не только подкрепляет заявления дипломатов, но и позволяет эффективно отстаивать свои финансово-экономические интересы.

В конкретных условиях 90-х годов принятие России в «Группу семи», которая таким образом преобразовывалась в «Группу восьми», являлась в первую очередь признанием ее равного статуса.

России удалось избежать разделения постсоветского мира на победителей и побежденных, со всеми вытекающими неприятными последствиями. Ее признали равной, приняли в клуб ведущих мировых держав, пригласили обсуждать судьбы мира, вырабатывать глобальные политические и экономические решения. Большего тогда не требовалось, да и достичь было нельзя.

Сегодня обстоятельства изменились. Фактически весь мир представлен в «Группе двадцати» — форуме двадцати наиболее развитых государств, реально контролирующих мировую экономику. «Семерка» ее давно не контролирует, и в военно-политическом плане также не способна диктовать свою волю миру.

Будучи одним из лидеров «двадцатки», Россия действительно не испытывает большой потребности в формате «восьмерки».

Она там оказывается одна перед лицом семи своих геополитических противников. При этом Москва ясно дала понять, что наиболее продуктивным в настоящее время считает формат «десятки» (это «семерка», расширенная за счет России, Индии и Китая).

Такой формат включает страны, реально контролирующие более 60% мировой экономики, примерно такой же процент населения планеты и абсолютно превосходящие остальной мир по военной мощи. Более того, формат «десятки» включает в себя как страны, бывшие бенефициарами старой (уходящей) политико-экономической системы, так и новых лидеров.

Наконец, создаваемая Россией и Китаем общеевразийская политико-экономическая система не может быть полноценной без участия Евросоюза, а стабильность в Азиатско-Тихоокеанском регионе требует урегулирования китайско-японско-российско-американского клубка противоречий.

Однако и от участия в формате «восьмерки» Кремль окончательно не отказался. Он лишь указал на его вторичность и на необходимость заинтересовать Россию чем-либо, кроме простого присутствия.

Поскольку Запад пока явно не готов к формату «десятки», одним из способов заинтересовать Россию может быть предложение Москве неформально представлять в «восьмерке» интересы государств, не вошедших пока в «десятку».

Возможны и иные предложения, учитывающие реальность. Фактически Россия настаивает на повышении своего статуса в системе международных отношений, исходя из изменившегося расклада сил.

При этом ее устроит как особый статус в «восьмерке», так и сохранение status quo.

Ростислав Ищенко