Кто подставил российский спорт? Допинг в чаше весов.

Владимир Путин и пожизненно дисквалифицированный за допинг бобслеист Александр Зубков

Год назад Россию, казалось, простили — во всяком случае, за допинг. Статус РусАДА был восстановлен, путь для реабилитации спортивных федераций открыт, оставалось сделать всего пару технических действий. И вот на этом, самом простом шаге все сломалось. Электронные данные о допинговых пробах российских спортсменов Всемирное антидопинговое агентство посчитало подозрительными. А глава РусАДА Юрий Ганус в неожиданном интервью прямо заявил, что многие из них были подделаны.

Что за таинственные люди смогли проникнуть в опечатанную Следственным комитетом лабораторию, о чем говорит демарш Гануса? и какое наказание теперь угрожает России обсуждают спортивный агент Андрей Митьков и спортивный журналист Сергей Микулик. Вел программу Сергей Добрынин.

Видеоверсия программы
Сергей Добрынин: История еще далека от завершения, потому что Россия направила свои комментарии ВАДА с ответами на вопросы, почему там есть какие-то несоответствия данных, которые они получили, с тем, что они получили раньше от информантов. Они должны принять решение окончательное в конце октября и его объявить в ноябре, как я понимаю. Тем не менее, Юрий Ганус выбрал этот момент, когда еще ничего не решено, на пресс-конференции в Колорадо, где он участвует в большой конференции по допингу, и сказал, что данные были сфальсифицированы. Во-первых, не очень понятно, откуда он это знает.
Андрей Митьков: Потому что РусАДА так же, как и Министерство спорта, получило то самое письмо, где был 31 вопрос. Так что все те вопросы, которые были, ему известны. 31 вопрос, четкие, жесткие, конкретные вопросы. Когда я прочитал, что наши отправили ответ за несколько дней, министр спорта выбрал такую формулировку — наши независимые эксперты. Как будто за три недели наши «независимые эксперты» смогли дать ответы на те вопросы, которые Всемирное антидопинговое агентство, наверное, обладая гораздо большим интеллектуально-техническим потенциалом, чем Министерство спорта, изучали более полугода. Я не понял, почему из-за этой статьи в «Нью-Йорк Таймс» такой шум поднялся. Потому что Ганус об этом говорил в России, мы вместе с ним участвовали в программе «Фетисов», он так же прямо об этом говорил. Действительно речь идет о тысячах нарушений, просто не понятно, какому количеству спортсменов они принадлежат. Может быть это было сто спортсменов или десять спортсменов, которых сто раз прикрывали.

Сергей Добрынин: Эти спортсмены там не названы в любом случае?

Андрей Митьков: Нет.

Сергей Добрынин: Все-таки, исходя из того, что было написано в «Нью-Йорк Таймс», можно было предположить, что у Гануса есть независимый от ВАДА источник, каким-то образом сам знал, что там происходила фальсификация данных?

Андрей Митьков: То, что у него есть письмо — это да. Глава РусАда получил это письмо.

Сергей Добрынин: Как вообще выглядит несоответствие данных в этой базе данных? Там должен быть написан какой-то химический состав, а на самом деле он другой?

Андрей Митьков: Вносились эти изменения в систему управления лабораторной информацией. Грубо говоря, где фиксируется все, кто когда сдал, какие результаты и так далее. Там было обнаружено, что здесь удалено, здесь стерто, здесь заменено. На самом деле, когда это все только начиналось, наши как раз реально независимые эксперты говорили мне, что скрыть следы можно только изменив эти базы. Тогда даже речь шла о том, что Родченков, а также Соболевский со своим любовником, который в лаборатории отвечал за всю эту систему, Родченков сбежал, Соболевский уехал, работает в лаборатории в Лос-Анджелесе, его бойфренд, с которым они поженились и счастливы, надеюсь, находились в Америке, из Америки они могли вносить изменения в базу, имея удаленный доступ, там что-то мухлевать, подменять и так далее. Когда это обсуждали, специалисты мне говорили о том, что никакие следы замести не удастся, можно только физическим уничтожением.

Сергей Добрынин: То есть это было достаточно наивное действие, если мы исходим из того, что оно произошло?

Андрей Митьков: Это был идиотизм.

Сергей Добрынин: Юрий Ганус об этом всем рассказал. Ганус, конечно, не в полной мере спортивный чиновник, потому что РусАДА формально независимая организация от спортивных властей, тем не менее, все-таки он входит в некий спортивный истеблишмент российский. Он такие вещи говорит, которые люди спортивного истеблишмента, вообще истеблишмента не говорят. Почему он на это пошел, как вы считаете?

Сергей Микулик: Меня интересует вообще, есть ли у Юрия Гануса обратный билет. Странно, что здесь господина Гануса никто не знал, наверное, не узнал бы, если бы не скандал. Он шел на расстрельную должность, он знал, куда он идет. Весь масштаб беды редко осознает человек, которого куда-то зовут. Он непосредственно с этим знакомится, как раз варианты такие, что это было до меня. Поэтому он может говорить сейчас все, что угодно, в виду того, что он заступил совсем недавно. Если отматывать историю назад, то Виталий Мутко заступил на свое место министра спорта перед Олимпиадой пекинские. Когда поползли первые неприятные, тогда их называли слухами, а сейчас это уже достоверные сведения допинга на пекинской Олимпиаде — а вот здесь я точно не при делах. То есть формально он вел страну к пекинской Олимпиаде, но я только что пришел, здесь я неподсуден, меня не трожьте. То же самое сейчас происходит и с господином Ганусом. Потому что он только сейчас представил себе масштаб беды и сделал какие-то упреждающие слова. Причем они, наверное, были произнесены до него. Есть уникальные люди, например, господин Зубков, двухкратный олимпийский чемпион, который сейчас считается олимпийским чемпионом на территории Российской Федерации. Это как преступник, которому нельзя пересекать границу, но которого мы не выдадим. Это совершенно уникальная ситуация. Мы уже заранее с нашим топорным менталитетом таким образом готовимся к отпору. То есть мы всегда прячем голову в песок, вынимаем в самое неожиданное время какие-то слова, весь мир удивляется, и опять прячемся туда же.

Сергей Добрынин: Юрий Ганус поступил не так. Я следил за его словами еще с прошлого года, когда РусАДА наконец-то восстановили в правах, еще не окончательно, еще не были последние шаги совершены, он тогда говорил какие-то здравые слова, казалось, что его слова будут меньше расходиться с делом, чем это часто бывает. Тут он совершил действительно некоторый демарш. Я читал такую версию, что на самом деле он не только себе лично и своей команде подкладывает соломку, как говорится, но что это, возможно, попытка перевести разговор, что российский спорт ни при чем, а у нас есть плохие силовики, плохие кто-то, они пытаются гадить, спасите наш спорт, а с ними разбирайтесь. Может такое быть?

Андрей Митьков: Во-первых, масштаб беды, мне кажется, он представлял. Потому что он шел с программой реформирования РусАДА, там были действительно какие-то приняты важные решения, в том числе оставить то же самое название. РусАДА, которое было запачкано, которое участвовало во всех этих махинациях, не вносило в базу данных листы допинг-контроля и так далее. Если вспомнить то, что происходило, история перед выдачей данных, когда сюда иностранные эксперты приехали, уже тогда Юрий Александрович пытался привлечь внимание. Если вы помните, было обращение даже к президенту страны, что нужно что-то делать. Он был абсолютно прав, он предупреждал.

Сергей Добрынин: Вы думаете, он знал в этот момент, что не пускают не просто так, а потому что что-то пытаются или он просто догадывался, что это возможно?

Андрей Митьков: Я, честно говоря, не помню сейчас, он сказал до того, как не отдали или сразу после того, как не отдали. Срок выдачи истекал, и он выступил с таким заявлением. Тогда тоже это было воспринято, мягко говоря, неоднозначно, точнее, вполне однозначно нашими спортивными руководителями, на него все набросились. Человек так видит, более того, не просто понимает. Я скорее сейчас меньше знаю, больше понимаю, логически выстраиваю. Это человек, который знает, у которого с логикой тоже все в порядке. Он в Америке не сказал ничего нового. Более того, даже я раньше написал, чем он начал говорить.

Сергей Добрынин: Он сказал о своих подозрениях, что дело здесь в попытках какими-то силами, которые способны проникнуть в лабораторию, опечатанную Следственным комитетом Российской Федерации, я думаю, намекают на ФСБ, других вариантов, честно говоря, нет…

Андрей Митьков: Может быть человек-паук.

Сергей Добрынин: Гансу предположил, что этот человек-паук действовал в интересах спортсменов, которые сейчас занимают позиции во власти. Как вы думаете, насколько может быть эта гипотеза близка к реальности?

Сергей Микулик: Я думаю, это скорее подгон задачи под ответ. У нас очень не любят неуспешных людей. Владимир Владимирович сам по натуре победитель, с ним рядом должны быть только такие же, из мира спорта если брать. Пробы брались до соревнований и во время, если человек занимает обидное второе или четвертое место, его могут никуда во власть потом и не позвать. Потому что кто-то займет первое, ты опозорил страну. Спорт штука тонкая, тут даже объевшись допингом можно не всегда завоевать то место, на которое ты рассчитываешь. Поэтому я в эту версию не очень верю.

Андрей Митьков: Я что-то не помню какого-то большого количества российских спортсменов, находящихся во власти, которые бы попадали в этот период манипуляций.

Сергей Добрынин: То есть пробы Алины Кабаевой там не хранятся?

Андрей Митьков: Нет. Во-первых, Алина давно не во власти. Она была одним из 450 депутатов Государственной Думы. Во власти сейчас из этого периода Воевода, бобслеист, депутат Госдумы, Зубков мэром стал, сейчас Шипулин доизбрался в Думу.

Сергей Добрынин: Не очень высокие позиции, мало чего значащие.

Сергей Микулик: Пример с Кабаевой не совсем удачный, потому что Алина свое отсидела за допинг.

Сергей Добрынин: Просто приходит в голову, что какие-то романтические соображения могли сыграть роль.

Сергей Микулик: История была в том, что Ирина Винер была первой женщиной, руководителем, тренером художественной гимнастики, которая призналась, что в Испании девочки чем-то заболели, пошли в ближайшую аптеку, купили какие-то несертифицированные лекарства, мы не знали, что они входят в этот список, сейчас нам придется расплачиваться за дешевые лекарства, купленные в дешевой испанской аптеке. Но она не говорила, что они этого не ели, что это не так, что это подстава, она честно признала, попали и попали.

Андрей Митьков: Винер была единственным человеком, который нанял адвоката, который действительно судился, отстаивал позицию, доказывал не то, что у нас этого не было. Там были промежуточные успехи, было приостановление дисквалификации. Во-первых, это давным-давно было. Во-вторых, тут другая история. Мне кажется, стоит вернуться к той истории перед Пхенчханом, когда 11 спортсменов у нас получили дисквалификацию, в том числе из звездных спортсменов Зубков, Воевода, а 28 спортсменов, как у нас принято говорить, их оправдали, сохранили олимпийские медали в Сочи, а на самом деле там формулировка была, что не применяются к ним санкции, потому что комиссия не установила достаточных объективных данных о том, что они лично участвовали в этих манипуляциях. Мне кажется, что те манипуляции, которые были в нашей лаборатории, они, как это ни печально осознавать, касались того периода. На самом деле у очень многих, в том числе адекватных руководителей спорта, к счастью, их достаточно много, уже такая позиция: давайте закроем этот вопрос. Если косячили, то пусть те, кто косячил, ответит. Уже поколение сменилось, а наши молодые атлеты, штангисты продолжают расплачиваться за то, что было совершено 5-10 лет назад, не могут выступать полными командами под своим флагом и так далее.

Сергей Добрынин: Это ровно то, о чем сказал Ганус, должны выбрать: либо мы пытаемся защитить прошлое, либо мы думаем о будущем спорта.

Андрей Митьков: Если моя версия верна, это касается спортсменов, героев Олимпийских игр в Сочи.

Сергей Добрынин: То есть лишили четырех медалей, на самом деле их могло бы быть гораздо больше, сейчас это вскрывается?

Андрей Митьков: Пытаются вскрыть. Вроде бы только все успокоилось, мы остались победителями общекомандного зачета в Сочи, мы лишились двух медалей в бобслее, но тем не менее, на первой строчке устояли. Сейчас пойдет по-новому этот пересчет медалей, отъем медалей. Конечно, это дико неприятно. Мне чисто по-человечески будет обидно, что если все-таки это было.

Сергей Добрынин: Давайте предположим, что это касается Олимпиады в Сочи, предположим, что пытались прикрыть каких-то звезд сочинской Олимпиады. У нас сменилось спортивное руководство. Мы говорили о Винер, я вспоминаю новый прекрасный спортивный зал возле Лужников, там написана еще вторая часть ее фамилии — Усманова. Алишер Усманов — человек сейчас главный в нашем спорте, хотя и в теневом смысле. Нынешний министр спорта Колобков его ставленник, как я понимаю, знакомый ему по фехтованию. Как Ганус сейчас открещивается от неприятного наследия предыдущих людей в РусАДА, как Рогозин во главе Роскосмоса говорит, что воровали много, но до меня, так же и новый министр спорта может сказать, что да, было плохо, но теперь мы все исправим. Вместо этого люди, связанные с новым руководством, возможно идут и исправляют базу данных. Как такое может быть?

Сергей Микулик: Мне до сих пор не хотелось бы в это верить, потому что я стою на позиции болельщика. Я был в Сочи, я переживал за людей. Может быть у меня не было тогда такой информационной поддержки, которую оказывал людям Андрей. Я вспоминаю на заре своего прихода в журналистику, я попал на одно закрытое мероприятие, замминистра торговли говорил: «Ребята, почему вы мало, редко и не особенно хорошо пишете о наших полпредах в торговле? Сколько хороших людей, замечательных, их страна не знает». Вы знаете, на своем личном опыте, о ком ни напишешь, он или жулик, или казнокрад, или взяточник, пробы негде ставить. Поэтому мне безумно обидно, что действительно что-то вскроется, люди, за которых ты в том числе переживал, они оказались обманщиками. Люди бронируют тур, чтобы поехать на Олимпиаду, а потом выяснится, что не за кого болеть.

Полная расшифровка программы будет опубликована 18 октября.

Опрос на улицах Москвы
 

https://www.svoboda.org/a/30221644.html